Царская власть и служба дворян в XVII веке

Алексей Павлович Синелобов – кандидат исторических наук, доцент кафедры истории России института истории и политики Московского педагогического государственного университета.

 

Адресованные дворянам царские указы о службе – богатейшая энциклопедия для характеристики идеальных взаимоотношений верховной власти и широкой прослойки служилых людей в Московском государстве XVII в. В своих посланиях царская власть выступает одновременно в различных ипостасях: заботливого отца, грозящего опалами и казнями; предусмотрительного организатора, порой несведущего о реальном положении своих слуг; щедрого многообещающего владыки, милости которого не могут распространяться на всех и т. д. – но при всем при этом всегда искреннего и заинтересованного.

В царских указах всегда очень четко отражена иерархическая структура служилого общества. Образец службы для каждого уровня имеет свои отличия. Так, выборных дворян и «дворян лучших» следовало максимально нагружать, что бы только они «во всякие посылки ездили, а даром на службе не жили». С высокородных дворян должен быть и спрос особый. Что же касается «обычных» городовых дворян, то полковые воеводы должны были внимательно следить, чтобы эти «меньшие» лучших «неослуживали».

Идеальный образец поведения служилого человека для царя Алексея Михайловича – по первому зову явиться в полк к установленному сроку, выполнять по традиции все поручения, раньше времени полк не покидать, а главное, служить восторженно с «радостными слезами и желательными сердцами». Любое искажение заданного Государем образца объявлялось «неслужбой». В этом случае на головы оплошавших дворян обрушивался целый комплекс царских угроз: опала, тюрьма, разорение, телесные наказания и даже смертная казнь. Несмотря на применение в отдельных случаях некоторых мер из этого арсенала, в целом главной задачей власти было не наказать, а взбодрить провинившегося и излечить его все той же службой. Было бы уместно привести несколько наглядных примеров такой «первой помощи» от Государя. В 1646 г. 12 чел. стольников и стряпчих, ссылаясь на свое безземельное положение и бедность, просили освободить их от службы на Ливнах. 20 февраля на основании царского решения была сделана первая помета на их челобитной – если они служить не захотят, всех их записать с городом. После такого понижения отказники, по мысли царя, должны были понять, насколько комфортно им было служить в стольниках и стряпчих. Пусть же теперь разжалованные всерьез подумают о том, что они потеряли и какие у них нерадостные перспективы в будущем. Почти через месяц, 17 марта, последовала следующая помета – написать в прежние чины. Подобным же образом царская власть «излечила» опальных московских дворян, у которых сначала отобрали поместья, а потом их вернули. Объяснение подобной милости носило воспитательный, а не карательный характер: «велено у них поместья отписати для пристрастия»[i].

В годы Смутного времени цари реальные и цари самозваные соревновались друг с другом – кто больше пообещает дворянам. В 1608 г. Лжедмитрий II в послании к признавшим его суздальцам возбудил их воображение обещанием пожаловать «…чего у вас и на разуме нет». Соседи суздальцев, владимирские помещики, отказались признать самозванца и засели в осаде. В целях поддержания их боевого духа царь Василий Шуйский в майском послании 1608 г. обещал, что мы «…пожалуем вас своим царским великим жалованьем, чего у кого и на разуме нет, честьми и повышеньем и неоскудным подаяньем»[ii]. В первые десятилетия после Смуты на дворян стали накатываться волны царской грозы, которые усиливались по мере обострения внешнеполитической ситуации. Иногда тональность царских указов определялась ходом боевых действий. В 1613–1614 гг. у сбежавших из под Смоленска дворян указ требовал забрать треть поместья, а не бывших на службе вообще половину поместий и все вотчины. Царский указ ноября 1625 г. предусматривал не только снижение поместного и денежного оклада, но и чиновное понижение на ступень вниз, например, разжалование из выборных дворян в городовые[iii]. Хорошо известно, что в годы Смоленской войны 1632–1634 гг. главной проблемой для власти стало бегство дворян из полков и нетство (неявка в полки). В одной из многочисленных жалоб в столицу главнокомандующий боярин М.Б. Шеин сетовал, что только за один день 25 августа 1633 г. полки покинул 271 чел.[iv] С такими масштабами бегства было трудно рассчитывать на успех. В этих условиях правительство было вынуждено в срочном порядке искать решения, стимулирующие продолжать службу. До декабря 1634 г. по царскому указу была установлена такса поместной и денежной придачи за «убитых литовцев»[v]. При борьбе с нетством правительство стало использовать не только традиционные угрозы конфискации земель или снижения поместных и денежных окладов, но и самый, пожалуй, болезненный для помещиков способ – бросать в тюрьму их «лучших» крестьян. В этой случае уклониста не нужно было разыскивать – появиться сам. Другое дело, что такой удар «ниже пояса» мог болезненно отразиться только на тех дворянах, у которых были эти крестьяне[vi].

Действие жестких механизмов неизбежно ослаблялось по мере стабилизации положения. В 1635 г. нетчики за неучастие в Смоленской войне были наказаны конфискацией поместья. Однако завершившаяся поражением война не отменяла дальнейшей службы, поэтому царский указ милостиво объяснял обиженным: «…а у которых поместье отнято, и вы захотите и добра, будет хотите поместей, и вы служите». С заботой правительства о земельном обеспечении вчерашних нетчиков был связан царский указ августа 1638 г., по условиям которого нетчикам разрешили давать поместья из числа порозжих, утаенных, выморочных и конфискованных земель, полученных другими дворянами сверх своего поместного оклада[vii].

Во второй половине 1650-х гг. в связи с событиями русско-польской войны поддержание служилой дисциплины стало первостепенной и очень непростой задачей. В июле 1655 г. царской грамотой объявлялась благодарность служилым людям за усердную службу, а также поместная и денежная прибавка. Однако в указе не забыли напомнить, что многие из этих дворян не поспели в срок прибыть в Вязьму, за что у опоздавших убавили поместные оклады. Тем не менее государь отменил свое решение, видя «ваше чистое доброе обещание в службе до крови». Казалось бы, инцидент исчерпан – дворяне отслужили свою «оплошку». Но для царя Алексея Михайловича этого было недостаточно, поэтому грамота от имени царя предупреждала дворян, чтобы они не хвалились и не думали, что новое опоздание на службу останется безнаказанным. Ведь за «великую и прещедрую милость государя» дворяне должны «платить службою и кровью»[viii]. Приучение дворян к государевой службе и воспитание у них дисциплины осуществлялось за счет одновременного объявления им царского благоволения, обещаний щедрых «дач» и грозного запугивания в случае неисполнения. Наиболее ярко такое сочетание обнаруживается в государевых грамотах, отправляемых в полки в самые решительные моменты русско-польской войны. В августе 1658 г. собравшимся в полк боярина князя Ю.А. Долгорукова дворянам было объявлено «милостивое похваление». Но властям было хорошо известно о бедственном положении многих дворян, приехавших на службу. Поэтому царское похваление было необходимо подкрепить царским обещанием: «которые из них скудны, и они б били челом о том». Но добиться исправной службы было проще и быстрее с помощью угроз, поэтому последовало устрашение, что в случае отъезда из полка раньше срока такое «воровство» будет караться смертью и конфискацией поместий и вотчин. Вот так тесным образом уживались и причудливо переплетались благодарность, обещания и угрозы[ix]. Правда, часто возникали ситуации, когда угроза жестокого наказания дворян не могла быть реализована на практике в силу большого количества уклонистов и беглецов со службы. В этом случае традиционные угрозы понижения в чинах, убавка поместных окладом и битье кнутом сопровождались особенной формой коллективного порицания со стороны Государя. В канун несчастного Конотопского боя в октябре 1659 г. бежавших из полка князя Ф. Куракина коломничей и рязанцев было велено собрать в приказной избе и «сказать им Государев указ всем вслух». По сути, это означало разжалование всей дворянской городовой корпорации. Однако своеобразная черная метка позора опять же играла воспитательную роль. Поставленная Государем «галочка» должна была включить коллективное дворянское самосознание в целях повышения самоорганизации для последующих служб[x]. Сложная ситуация на фронтах войны заставляла правительство в 1659–1661 гг. ужесточать наказания к дворянам уклонистам и беглецам, проводить в уездах повальные обыски нетчиков, забирать в полки дворян приказных служб, городовых приказчиков, губных старост, недорослей и т. д. Царские указы требовали искать уклонистов, «ловить и вешать», беглецам из полков была обещана «казнь смертью», а за самовольную отлучку грозила «великая опала и разорение». Однако ужесточение ответственности не принесло желаемого результата. В мае 1661 г. стольник князь П. Львов жаловался в столицу на калужан, воротынцев и медынцев, которые взяли государево денежное жалование, а на службу в Севск не поехали. Реакция власти была одновременно традиционна и беспомощна – таких дворян нужно было искать, кидать в тюрьму, бить батогами и …отправлять на службу. В таких тяжелых ситуациях проверенная практика царских обещаний дворянам («а вы служите до отпуска, а там сами узрите, какая его государская милость будет») уже не работала. Для продолжительной и изнурительной службы в долг городовое дворянство не имело необходимых ресурсов, поскольку обладание мизерными, часто запустошенными поместными долями ставило их на грань физического выживания. Длительная и дальняя военная служба выжимала городовых дворян как губки, причем выжимала быстрее, чем они успевали «намокнуть»[xi].

Ключевые слова: Россия XVII века, царская власть, войны России, военная служба дворян, царские указы о службе дворян.

Keywords: Russia XVII century, the imperial power, Russia’s war, military service nobility, the royal decrees on the service of the nobility.

Примечания

[i] Акты Московского Государства. Разрядный приказ. Московский стол. 1635–1659 гг. Т. 2. СПб., 1894. № 32, 268.

[ii] Акты исторические собранные и изданные Археографическою Комиссиею. 1598–1613 гг. Т. 2. СПб., 1841. № 100, 221.

[iii] Законодательные акты Русского государства второй половины XVI – первой половины XVII в. Л., 1987. № 71, 133.

[iv] Акты Московского Государства. Разрядный приказ. Московский стол. 1571–1634 гг. Т. 1. СПб., 1890. № 544.

[v] Законодательные акты Русского государства второй половины XVI – первой половины XVII в. № 220.

[vi] Акты Московского Государства. Разрядный приказ. Московский стол. 1571-1634 гг. Т. 1. № 182, 185, 233, 235.

[vii] Законодательные акты Русского государства второй половины XVI – первой половины XVII в. № 225, 253.

[viii] Полное собрание законов Российской империи. С 1649 по 1675 гг. Т. 1. Спб., 1830. № 160.

[ix] Полное собрание законов Российской империи. Т. 1. № 234.

[x] Полное собрание законов Российской империи. Т. 1. № 260.

[xi] Полное собрание законов Российской империи. Т. 1. № 253, 297.