Попробуем вместе с героем Н.В. Гоголя ответить на вопрос: из какого столичного ведомства прибыл Хлестаков?
«Из Петербурга» – но Петербург большой, в нем много всяких правительственных органов, а городничий – «уже постаревший на службе… человек» и должен понимать движение административных рычагов.
Что знает городничий из письма Чмыхова?
- Что приедет ревизор из Петербурга.
- Что выезжает он «с предписанием осмотреть всю губернию и особенно наш уезд» (ВИ)[1]; «секретным предписанием обревизовать все, относящееся по части управления, и именно в нашу губернию» (ПЧР); «с секретным предписанием обревизовать в нашей губернии все относящееся по части гражданского управления» (ВР).
- Что будет инкогнито, то есть «не под своим, под чужим именем; не оглашая личности своей; скрывая сан, звание свое» (по В.И. Далю), «хотя он больше представляет себя частным лицом» (ВР), (ВИ).
- Что «у нас даже губернатор узнал его после выезду» (ПЧР).
В начале расследования отметим, что, во-первых, из пьесы полностью исключен губернский уровень. Ревизор едет из самой столицы, для проверки уездного города через голову непосредственного начальства. Ведь и городничий, и прочие действующие лица «ходят» под органами управления губернией.
Во-вторых, масштаб ревизии – «…все относящееся по части гражданского управления».
В-третьих, приезд инкогнито.
Начнем с «инкогнито». Расследование до поры негласное. Ревизору зачем-то надо скрывать свою личность – но до времени, это не тайный агент, не шпион. Он не возвратится в столицу никем не узнанный и с добытыми сведениями. Он – ревизор, но приехал без шума. Сведения о нем не распространены через официальные каналы.
«Инкогнито проклятое – вот что смущает! Вдруг заглянет: а, вы здесь, голубчики! А кто, скажет, здесь судья? – Ляпкин-Тяпкин, – подать сюда Ляпкина-Тяпкина! а кто попечитель богоугодных заведений? – Земляника. А подать сюда Землянику! Вот что худо» (ПИ). То есть на каком-то этапе проверки личина спадает с волчьих клыков ревизора, и он появляется перед уездными начальниками во всем блеске, величии и с полномочиями призвать к ответу… чиновников совершенно различных министерств и департаментов, невзирая на все межведомственные перегородки. Городничий – начальник исполнительной полиции. Он «проходит» по департаменту исполнительной полиции МВД, первое отделение, первый стол – кадры исполнительной полиции.
Лука Лукич Хлопов, смотритель училищ: Министерство народного просвещения, Главное управление училищ.
Аммос Федорович Ляпкин-Тяпкин, судья: Министерство юстиции.
Артемий Филиппович Земляника, попечитель богоугодных заведений: МВД, департамент хозяйственной полиции, второе отделение – состояние приказов общественного призрения, богоугодных заведений, домов призрения, больниц, домов умалишенных.
Иван Кузьмич Шпекин, почтмейстер: Главное почтовое управление.
Христиан Иванович Гибнер, уездный лекарь: МВД, Департамент медицинской полиции.
Обратите внимание, сколь корректно, с какой административной скрупулезностью Городничий обращается к коллегам (подельникам), формируя линию обороны от ревизора: «Особенно вам, Артемий Филиппович. Без сомнения, проезжающий чиновник захочет прежде всего осмотреть подведомственные вам богоугодные заведения…» (ВИ).
«Теперь я обращусь к вам, господин попечитель училищ. Хотя, конечно, вы имеете совершенно особенное свое управление, но так, как глава города, я обязан сделать вам несколько полезных замечаний» (ПЧР).
«Я не знаю, обратится ли господин ревизор прежде в суд, – что однако ж мне кажется сомнительно, – что обыкновенно все жалуются на большую запутанность уездных судов: будто бы ошеломит так всякого нововходящего, что он едва находит дверь вытти, – чего я не сужу, потому по этой части никогда не служил, и мой суд, как вы сами знаете, больше словесный» (ПЧР).
В отличие от городничего грядущий ревизор не знает межведомственных преград. Он действует через губернский уровень – более чем смело, вопреки субординации, изрядно оскорбительно для губернатора. Из какого же он может быть столичного ведомства? Опуская подробности, из трех: Сенат, МВД, Собственная Е.И.В. Канцелярия.
На всеобъемлющую и традиционную сенатскую ревизию это совершенно не похоже. Подготовка сенатской ревизии производилась министром юстиции и Сенатом после высочайшего указа; ревизора подбирали заинтересованные в деле учреждения, МВД, Комитет министров. Кандидатура ревизора утверждалась императором.
Сенатская ревизия регламентировалась четкими инструкциями 1799, 1805, 1819 и 1820 гг. Это не просто инструкции, но часть Свода Законов империи; перед началом ревизии губернатору предписывали и давали срок для отчета по губернскому правлению. Ревизующий сенатор и его помощники прибывали в губернию и работали там долго, иногда до года, разбираясь с делами, принимая жалобы от просителей, при необходимости выезжая на места. Словом, это громоздкая, внушительная и совершенно открытая процедура, никак не вяжущаяся с «инкогнито из Петербурга». Сенатская ревизия через голову губернатора невозможна. Николай I ревниво относился к любому нареканию губернаторам от Сената. 11 июля 1831 г. Высочайший указ оставил за Сенатом право выносить лишь два порицания губернаторам по собственному его (Сената) усмотрению: ставить на вид и делать замечания без внесения в формулярный список[2]. Человек из Сената – высшего надзорного органа за отправлением правосудия – не может обойти суд. Но в комедии мы читаем: «Впрочем, я так только упомянул об уездном суде; а по правде сказать, вряд ли кто когда-нибудь заглянет туда: это уж такое завидное место, сам бог ему покровительствует…» (ВР). Итак, приезд ревизора – не сенатская ревизия.
Собственная Е.И.В. Канцелярия была поставлена над общей системой государственных учреждений, подчинялась непосредственно императору. В компетенцию Канцелярии входил весь административный механизм. В конце пьесы так и случается – мы видим жандарма – некоторый признак ревизора именно из этого учреждения. Но городничий думает не о Сенате и не о Собственной Е.И.В. Канцелярии. Он предполагает ревизию МВД. Проверка «через голову губернатора» производится органом, в ведении которого находятся и городничий, и губернатор.
Ко времени действия «Ревизора» (30-е гг. XIX в.) губернаторы назначались императором по представлению Министерства внутренних дел. Формально губернатор подчинялся Сенату, Комитету министров и МВД, но фактически – лишь МВД. На этом месте желательно отбросить современное значение слова «полицейский». В то время полиция не занималась тем, чем сейчас, и слово «полиция» означало не только и не столько «систему административных органов государственной безопасности, осуществляющих защиту существующего общественного и государственного строя, охрану общественного порядка, ведущих борьбу с преступностью и правонарушениями».
В 1830 г. административная деятельность (с некоторыми поправками) опиралась на «Устав благочиния, или полицейский» Екатерины Великой. К ведению полиции относился надзор за отправлениями культа, нравами в обществе, здравоохранением, присмотр за урожаем, постройками, транспортом, пожарами, бродяжничеством, мерами и весами и т. д.[3] Позднейшие времена, до реформ 1860-х гг., лишь расширяли этот список.
Итак, во времена «Ревизора», полиция – это «администрация с широчайшими полномочиями», а Министерство полиции и затем МВД – главный административный орган государства.
Сравним общий порядок по всем министерствам:
§ 269. По всем делам службы никакого предписания министра не можно обратить к нижнему начальству, миновав или не известив высшее.
§ 270. В делах, от губернского начальства зависящих, все предписания министров обращаются к начальнику губернии[4].
И особое положение МВД: «…особенные приложения и необходимые изъятия: … власть его [Министерства полиции, затем МВД ] должна отличаться от других властей исполнительных … Когда по особенному свойству дел… и в видах общей безопасности окажется необходимым иметь сведения от лиц, подчиненных другим ведомствам…, то Министерство имеет право требовать эти сведения непосредственно»[5].
Городничий предпринимает меры: «с своей стороны сделал кое-какие распоряжения в отношении собственно моей части, то есть преимущественно полицейской: насчет пожарных труб, чистоты улиц и пр. – предмет головоломный, несмотря на то, что, по-видимому, кажется незатруднительный»; дал указания Землянике и Гибнеру – тоже МВД, департамент хозяйственной и медицинской полиции; Ляпкину-Тяпкину – Министерство юстиции, но производство следствия и исполнение приговоров в ведении МВД; Хлопову – Министерство народного просвещения, но если «вольнодумные мысли внушаются юношеству» – это по части полиции; вспомнил, что «не выстроена церковь при богоугодном заведении, на которую назад тому пять лет была ассигнована сумма», отметил, что «чем больше ломки, тем больше означает деятельности градоправителя» – департамент государственного хозяйства и публичных зданий МВД; «да не выпускать солдат на улицу безо всего: эта дрянная гарниза наденет только сверх рубашки мундир, а внизу ничего нет» – департамент исполнительной полиции МВД, первое отделение, первый стол – кадры исполнительной полиции, взаимоотношения полиции с губернскими и уездными гарнизонами.
Антон Антонович ожидает чиновника МВД. Из какого отдела? Что можно сказать о его (ревизора) предполагаемой личности?
Ревизия, которая охватывает несколько учреждений по различным департаментам МВД, предусмотрена в самой структуре МВД и, как «производство дел, не имеющих точного назначения по департаментам», относится к деятельности Общей канцелярии министра.
При Общей канцелярии предусмотрено «известное число чиновников, кои, не имея определенных должностей, употребляются по собственному избранию Министра для разных поручений, как-то, для обозрения разных местных управлений, для проверки следствий на местах и тому подобного… начало чиновников особых поручений и состоящих при министерстве…»[6].
Можно с уверенностью предположить, что Хлестаков – в воображении Городничего – чиновник особых поручений Общей канцелярии МВД.
И едет он на очень опасное дело. Метод проверки указывает на недоверие к губернатору. Негласные действия «через голову» возможны лишь при утвердившемся в Петербурге желании снять и заменить губернатора. Городничий – лишь пешка, козел отпущения, средство сбора компромата, разменная фигура в крупной игре, – и он это понимает. Он сам и все его действия не заслуживают такого удара – в крайнем случае, жалобу на безобразия в уездном городишке спустят губернатору с пометкой «разобраться и доложить». Он попал в чужую игру, и положение его буквально «хуже губернаторского». Что остается городничему? Лишь перевести расследование на другого городничего.
В чиновники особых поручений попадали два сорта людей: очень компетентные, с большими знаниями, интеллектом, практической хваткой – и «золотая молодежь»: юные родственники с протекцией и с целью выслужиться поблизости от министра, получить отличие и выйти на следующий виток карьеры. «Инкогнито проклятое» – не призвано ли оно, помимо прочего, будоражить городок громкой фамилией юного отпрыска знатного рода? Молодой человек со связями, желающий выслужиться, – а на ревизии через голову губернатора можно выслужиться.
Могло быть и иначе. Губернатор – высокая фигура, у него есть и враги, и заступники в самых высоких кругах. Сбор компромата – а иначе ревизию в уезде без ведома начальника губернии понять невозможно – может окончиться как за здравие, так и за упокой для ревизора: смотря чья в Петербурге возьмет. Кто пойдет на такое дело? Скорее, человек молодой, азартный или глупый, бесшабашный, готовый «на грудь в крестах или голову в кустах», но никак не важный чин, которому есть что терять. Тогда не только ревизуемый, но и ревизор – пешки в чужой игре. Если городничий выстоит – найдут другой уездный город для сбора компромата, а ревизору скажут «не справились» или пошлют в иное место. Не выстоит Антон Антонович – погибнет в чужой интриге и в угоду карьере чиновника особых поручений. В общем, худо городничему. Но что за удалец этот ревизор! Какой задор, какое бесстрашие, азарт молодости, жажда чинов и звезд – как он не уклонился, но бросился в эту опасную затею! Или он просто юный и безмозглый оболтус? Подставное лицо?
Административный опыт городничего указывал либо на непотопляемого, орденоносного и маститого чиновника, которому по плечу такое мутное и опасное дело, либо на юнца со связями. Явился второй. Цепь рассуждений замкнулась. Сюжет «Ревизора» закрутился административными колесами.
«Ревизор» рассчитан по административным правилам Российской империи, по чертежам Полного свода законов Российской империи. Сюжет «Ревизора» – «департаментская баллада», и истоки ее коренятся в наблюдениях молодого чиновника Гоголя за отправлением дел, в разговорах с сослуживцами о взятках, ревизиях, в пересудах о причудах служебных назначений и дел. Николай Васильевич Гоголь, как Хлестаков, сидел в канцелярии[7], голодал, мечтал о достатке и славе, ходил по театрам, обедал с Булгариным (именно он помог напечатать первое стихотворение Гоголя), увлекался сочинительством и написал комедию на административные порядки – пьесу «Ревизор». «Административный» материал пьесы – порождение жизненного опыта автора, а уж размах… «Ну, пьеска! Всем досталось, а мне – более всех!»[8], – сказал после представления главный администратор империи Николай I.
Примечания
[1] Используются следующие обозначения:
ПЧР – первая черновая редакция «Ревизора», первый известный автограф пьесы, предположительно 1835 г.
ВР – вторая редакция, декабрь 1835 г.
ПИ – первое издание (сценический текст), апрель 1836 г.
ВИ – второе издание, 1841 г.
[2] ПСЗ. Собр.2-е. № 1656, 4698.
[3] См. Наказ Императрицы Екатерины II, данный комиссии о сочинении Проекта Нового Уложения: Памятники русского законодательства 1649–1832 гг. / Под ред. Н.Д. Чечулина. СПб., 1907. C. 144–151.
[4] «Общее учреждение министерств» Ч. II, «Общий наказ министерствам». См. Российское законодательство X–XX вв. в 9 тт. Т. 6. Законодательство первой половины XIX века. Отв. ред. О.И. Чистяков. М., 1988.
[5] Наказ Министерства полиции. См. Варадинов Н.В. История Министерства внутренних дел. СПб., 1859. С. 30–31.
[6] Там же. С. 29.
[7] Н.В. Гоголь с декабря 1829 г. по март 1830 г. служил в Департаменте государственного хозяйства и публичных зданий МВД, с марта 1830 по март 1831 г. – в Департаменте уделов. Дослужился до помощника столоначальника.
[8] «Приехав неожиданно в театр, император Николай Павлович пробыл до окончания пьесы, от души смеялся и, выходя из ложи, сказал: «Ну, пьеска! Всем досталось, а мне – более всех!» Эти слова покойный Каратыгин, в числе некоторых других артистов, сам слышал, находясь за кулисами при выходе государя из ложи на сцену». См. Вересаев В.В. Гоголь в жизни, т. 1.
Комментарии (0)
Будьте в курсе обсуждения, подпишитесь на RSS ленту комментариев к этой записи.